В этой статье представлен полный перевод «Свода правил [для] учеников школы тэракоя» («Тэрако сэйкай сикимоку»), который составил учитель каллиграфии в городе Осака Сасаяма Байан (конец XVII века). Текст был не только нравоучительным перечнем правил школы, но и служил образцом для переписывания на уроках письма. Этот свод правил много раз переиздавался на протяжении XVIII–XIX веков и обрёл большую популярность как одно из пособий для школ тэракоя. Приведённые в этой статье текст и перевод основаны на издании 1835 г. Учитель Сасаяма Байан основное внимание уделяет не технике каллиграфии, а важности изучения письма и правильному поведению учеников. Ключевое значение имеет понятие Пути или Пути Человека (яп. хито но мити), в основе которого лежат конфуцианские этические понятия. Важное место в сочинении занимает взаимосвязь письма и сердца/ума (яп. кокоро) человека. Наставления затрагивают самые разные стороны жизни учеников: обращение с письменными принадлежностями, отношение к учителю и другим ученикам, прилежание и концентрация на учёбе, правила этикета, вредные привычки, поведение в школе и на улице. Таким образом, этот текст даёт представление о том, что одобрялось или порицалось в начальных школах тэракоя. В тексте наставлений встречаются обороты из эпистолярного стиля (яп. со:ро:бун), который использовался в личной переписке и в документах. Текст написан распространённым в период Эдо (1603–1868) скорописным каллиграфическим стилем. Это и другие пособия XVII–XIX веков можно использовать в учебных целях и в наше время, например, читая и переписывая их, как это делали в традиционных школах тэракоя.

Светское книгопечатание начало распространяться в Японии в начале XVII века. С середины XVII века полностью господствовала ксилография: книги печатали с деревянных досок. Репертуар изданий был широким, в том числе издавались старые тексты, написанные задолго до периода Токугава. Издание этих произведений, безусловно, говорило об их востребованности, поскольку коммерческое книгопечатание предполагало, что книгу будут покупать. Печатное издание значительно расширяло круг читателей книги. Текст «Сэйасё:» («Записки лягушки из колодца») поэта Тонъа (1289–1372) относится к жанру карон (трактаты о поэзии) и является пособием для начинающих поэтов, пишущих стихотворения вака (японские песни). Впервые текст был опубликован в 1648 г. В 1686 г. вышло первое иллюстрированное издание, оно было переиздано в 1709 г. Автором иллюстраций считается Хисикава Моронобу (1618–1694), однако имени художника в книге нет. Второе иллюстрированное издание было выпущено в 1752 г. В издании использованы иллюстрации Татибана Морикуни (1679–1748). В обоих изданиях иллюстрации выполнены на отдельных листах, занимают целую страницу. Иллюстрации монохромные, включают рисунок (пейзаж, иллюстрирующий текст стихотворения) и запись стихотворения в верхней части. Анализ и сравнение этих двух изданий дают возможность увидеть некоторые тенденции, связанные как собственно с книгопечатанием, так и с рядом более общих культурных вопросов. Так, понимание авторства получает в этих изданиях «зримое» воплощение: в первом издании ни автор текста, ни художник не обозначены, в колофоне второго издания есть имена и того, и другого. За время, прошедшее между выпуском этих двух изданий, значительно выросла роль иллюстраций, возросла роль эхон – книг, в которых иллюстративный материал выходил на первое место, подчиняя себе текст. В издание конца XVII века помещены 24 иллюстрации, причём книга сделана таким образом, что она может существовать и в варианте без иллюстраций, здесь иллюстрации выполняют вспомогательную роль. В издании середины XVIII века 80 иллюстраций, они могут быть распределены в тексте книги или сконцентрированы в одном месте. Это издание близко к книгам эхон.

В статье анализируются структура и особенности сектора розничной торговли Японии, современные тенденции изменения потребительского поведения японцев, ставшие заметными в конце XX века и особенно после мирового финансово-экономического кризиса 2008–2010 гг. и в период пандемии COVID-19. На основе эмпирического материала автор выявляет основные направления трансформации стратегий японских торговых корпораций в условиях экономической нестабильности и формирования новой модели потребления.

Торговля как сфера предпринимательской деятельности представлена в Японии различными видами торговых предприятий и самыми разными по размеру и организационно-правовому статусу компаниями и корпоративными группами. Лидерами рынка являются универсальные торговые компании (сого сёся) и крупные сетевые компании (Seven & I Holdings, Aeon, Fast Retailing и др.), которые финансируют и организуют не только обращение, но и производство продукции (от разработки и закупки сырья до производства и переработки, логистики, продаж и услуг). В состав групп входят многочисленные аффилированные компании-операторы розничной торговли.

Характерными чертами японского потребителя традиционно считались готовность платить за качество, удобство и обслуживание, относительно низкий уровень заинтересованности в более дешёвых товарах, приверженность к формату «физических» покупок, а также стремление обладать дорогими, эксклюзивными вещами люксовых брендов, что для многих стало признаком финансового успеха и общественного статуса.

Среди важнейших современных факторов, влияющих на масштабы и структуру потребительского спроса в Японии, – стремление сокращать свои расходы в условиях замедления темпов экономического роста и стагнации доходов, повышение уровня экологического сознания, изменение образа жизни и модели проведения досуга. Важнейшим фактором, определяющим образ современного японского потребителя, стал выход на рынок труда и потребления поколений Y и Z, которые всё больше делают ставку не на владение, а на пользование вещами, что действует как фактор сокращения масштабов потребительского рынка.

В этих условиях торговые компании модернизируют свои стратегии, в том числе заключая партнёрства с национальными и зарубежными корпорациями в целях адаптации к меняющимся условиям и сохранения конкурентоспособности за счёт модернизации, диверсификации и цифровизации бизнеса, снижения операционных издержек на основе синэргетического эффекта.

Олимпийские и паралимпийские игры в Токио в июле – сентябре 2021 г. прошли в особой социальной среде, которая серьёзно повлияла на общественное восприятие событий. В период подготовки Олимпиады жители Японии активно поддерживали её проведение, что подтверждали результаты многочисленных исследований. Однако в марте 2020 г. началась пандемия COVID-19, за этим последовали несколько волн распространения инфекции, а соревнования были отложены на год. Вакцинирование в Японии несколько задержалось по сравнению с большинством стран «Большой семёрки». На этом фоне летом 2021 г. в стране начал распространяться наиболее опасный дельта-штамм коронавируса, возросла смертность, в крупных городах возникла опасность переполнения больниц. В сложной эпидемиологической и социальной обстановке опросы жителей зафиксировали отрицательное отношение к проведению Олимпиады. Тем не менее, во время соревнований мнение большинства ещё раз развернулось от отрицательных к положительным оценкам. Главными причинами такой метаморфозы стали спортивные успехи японской сборной и эффективные меры антивирусного контроля. По-видимому, отсутствие зрителей на трибунах не оказало значимого влияния на спортивные достижения. По крайней мере, олимпийская команда Японии завоевала рекордное количество медалей. Меры предотвращения заболеваемости оказались весьма эффективными и позволили избежать передачи вируса от спортсменов друг другу и японскому обслуживающему персоналу. Через неделю после закрытия Олимпиады был отмечен пик заболеваемости, а затем начался её естественный спад. Экономические и символические итоги игр не оправдали ожиданий, поскольку в ходе Олимпиады не удалось раскрыть её значение для завершения «потерянных десятилетий» в развитии Японии, восстановления после катастроф 2011 г. и повышения туристической привлекательности. Всё это говорит о том, что в условиях пандемии крупные спортивные мероприятия могут проводиться не столько для извлечения прямой экономической выгоды или улучшения имиджа страны-организатора, сколько для подготовки спортсменов высшего класса и получения населением удовлетворения от успехов национальной сборной.

Статья посвящена анализу актуальности трилатерализма, т.е. «особых» отношений внутри треугольника США – ЕС – Япония, в современных международных условиях. Идея о существовании «трёх столпов» была предложена японским премьер-министром Икэда Хаято в 1962 г. Позже, в 1980-х гг., её развил японский дипломат Овада Хисаси. Эта концепция традиционно использовалась исследователями 1990–2000-х гг. для объяснения текущего положения дел в японо-европейских отношениях и их места в мировой политике. Действительно, в условиях доминирования «западного мира», куда как раз традиционно и входили США, Западная Европа и Япония, представляется естественным и логичным развивать отношения именно внутри этого треугольника. Однако японо-европейские отношения в течение всего послевоенного периода не оправдывали этих ожиданий и признавались его «слабой стороной». Сегодня, в ситуации, когда США активно строят новые альянсы в Индо-Тихоокеанском регионе, вовлекая в них Австралию и Индию, а экономическое превосходство трёх крупнейших экономик оспаривается Китаем, сохранение треугольника как рабочей политической модели начинает ставиться под сомнение.

Статья, главным образом, отвечает на вопрос, можно ли на современном этапе говорить о треугольнике как о действующей политической системе, которая характеризуется взаимозависимостью всех трёх входящих в неё акторов. Автор рассматривает истоки этой концепции, причины, по которым именно японская сторона предложила такое видение трёхсторонних отношений, роль США в японо-европейских отношениях. Анализируя основные решения администраций Д. Трампа и Дж. Байдена в отношении своих «младших партнёров» – ЕС и Японии, автор приходит к выводу, что непоследовательные, непредсказуемые решения Трампа привели к их сближению между собой, что позволяет с некоторой долей осторожности говорить о взаимозависимости между тремя сторонами. Однако более последовательная, но лишённая идеализма в отношении союзников политика Байдена никак не отразилась на интенсивности отношений между Японией и ЕС, а, наоборот, открыла путь к поиску ими новых партнёрств. Ярким примером является подписание в январе 2022 г. соглашения о сотрудничестве в оборонной сфере между Японией и Австралией. При этом критерии, которые определяют выбор партнёров, связаны не с существованием той или иной концепции, в частности, трилатерализма, а с соображениями прагматического характера, продиктованными оценкой эффективности того или иного игрока.

В конце 1950-х – начале 1960-х гг. писатель Цудзуки Митио впервые перевёл на японский язык сверхкороткие истории Фредрика У. Брауна (1906–1972), которым начали подражать Хоси Синъити (1926–1997), Акагава Дзиро (р. 1948) и другие японские писатели, экспериментируя в новом жанре социальной и психологической научной фантастики, получившей популярность в США в середине ХХ века, а также в жанре мистических и детективных историй. В американской литературе были сформулированы три основные особенности сверхкороткого рассказа: 1) новаторская идея, 2) неожиданный поворот сюжета, 3) непредсказуемая концовка произведения. Эти и другие черты прослеживаются и в японских сверхкоротких рассказах. Поскольку процесс становления и развития сверхкороткого рассказа как новой формы японской литературы проходил под влиянием американской микропрозы, в статье проведён анализ элементов, которые были заимствованы сверхкороткими рассказами Хоси Синъити и Акагава Дзиро у Фредрика У. Брауна. Рассматриваются темы, идеи, каноны, художественный метод, а также подход к социальным проблемам. Предлагается взгляд на японскую сверхкороткую прозу, принимая во внимание интертекстуальность как приём построения текста с отсылками к произведениям предшественников, в данном случае – американского писателя. Литературные параллели с сюжетами сверхкоротких историй Фредрика У. Брауна обнаруживаются в первом сборнике микропрозы Хоси Синъити «Бокко-тян», опубликованном в 1971 г., куда вошли рассказы, написанные в период с 1958 по 1970 гг., а также в первом сборнике микропрозы Акагава Дзиро, ученика Хоси, – «Танцующий мужчина», опубликованном в 1986 г., куда вошли рассказы, написанные в конце 1970-х – начале 1980-х гг. Преемственность сюжетов и философских идей Брауна рассматривается на примере семи ранних рассказов Хоси, в которых очевидна аллюзия на творчество американского писателя; в то же время показывается, что в некоторых мистических сверхкоротких историях Акагава заимствованы в основном не сюжеты, а приёмы и техники, такие как психологизм, чёрный юмор, игра слов и метафоричность образов. Впервые подвергаются рассмотрению американские истоки японского сверхкороткого рассказа.

В статье рассматривается репрезентация проблематики памяти в произведениях современной японской женской прозы. Роман Огава Ё:ко «Полиция памяти» и новелла Каваками Хироми «Исчезнуть», выбранные для анализа, обнаруживают схожий подход к изображению заявленной проблемы; также отмечаются и некоторые параллели в сюжетном построении. В «Полиции памяти» в центре повествования находится молодая писательница, живущая на острове, где постепенно исчезают различные предметы, а затем и воспоминания о них, при этом некоторые люди имеют «иммунитет» к забвению и потому подвергаются преследованию. Протагонистка «Исчезнуть» существует в загадочном мире, где люди бесследно пропадают, меняют форму своего тела и общаются с потусторонними силами. Воспоминания о пропавших родственниках вытесняются членами общины, и только главная героиня в силах удержать в памяти отголоски прошлого. Обращение к исчезнувшему становится для обеих героинь как средством формирования так называемой постпамяти – воспоминаний о событиях, непосредственными участницами которых они не были, так и способом борьбы с несправедливым общественным устройством тоталитарного толка (с Тайной полицией, контролирующей процесс забвения, в «Полиции памяти» и с патриархальной общиной в «Исчезнуть»). Исчезновение в произведениях Огава и Каваками тесно связано также с деформацией тел и следующим за ней нарушением самоидентификации персонажей. Наконец, вопросы утраты памяти и телесности соединяются в работах писательниц с проблематикой бытия и роли женщины в современной реальности. Утрата героиней голоса в «Полиции памяти», история постепенного вырождения и исчезновения семьи в «Исчезнуть» – все эти сюжеты так или иначе перекликаются с важнейшими вопросами, поднимаемыми в современной японской женской прозе. В итоге роман «Полиция памяти» и новелла «Исчезнуть» представляют читателю принципиально новый тип мировосприятия и способ существования, отходя от привычной для современной японской литературы модели «персонального пространства». Эскапизм теперь приобретает гиперболизированные масштабы, исчезновение становится способом бытия, а письмо – единственным шансом оставить след, соединиться с воспоминаниями и собственной историей.

Статья посвящена качественным изменениям в российско-японских отношениях, которые произошли после ухода Абэ с поста премьер-министра в 2020 г. в связи с трансформацией международной политической среды и внутриполитическими подвижками в обеих странах. В числе международных факторов, способствовавших ухудшению двусторонних отношений, автор особо отмечает конфронтацию Кремля с Америкой после смены администрации в Вашингтоне в 2021 г., а также новое обострение ситуации вокруг Украины в 2022 г. Свою роль сыграло также дальнейшее формирование новой системы геополитических координат в Азии, в рамках которой только Китай может считаться фактическим союзником России, а Япония наряду со многими её азиатскими партнёрами, связанными союзническими отношениями с США, оказалась в противоборствующем лагере.

Автор акцентирует внимание на изменении российской позиции по проблеме мирного договора с Японией. Курс был взят на то, чтобы продемонстрировать Японии бесперспективность её позиции по вопросу о пограничном размежевании с Россией. Произошла также трансформация места и роли Японии и во внутреннем идейно-пропагандистском дискурсе России, в котором всё заметнее проявляется интерес к «преступлениям японского милитаризма» в странах Восточной Азии. Вместе с тем усиление критического настроя по отношению к Японии автор считает не результатом сознательной идеологической кампании, направленной специфически против Японии, а, скорее, отражением общей атмосферы в общественно-политической жизни страны.

Автор полагает, что обретение в лице Японии нового «недружественного» государства на дальневосточных границах станет для России фактором военного и политического риска и неизбежно нанесет ущерб её безопасности. Между тем России стоит подумать о том, что геостратегически для неё важно иметь прочные партнёрские отношения с Японией.