В данной статье будут представлены новые источники по истории изучения Сахалина, которые хранятся в государственных архивах и частных коллекциях Японии и числятся в «Нихон хокухэн канкэй кю:ки мокуроку» 日本北辺関係旧記目録 (Каталог старых книг, посвященных северным окраинам Японии). Автором будут подробно описаны материалы с 1763 г. до первой половины XIX в. и на их основе изучена роль Сахалина в истории российско-японских отношений.

Источники разделены на четыре периода. В результате анализа исторических материалов первого периода (до 1785 г.), стало ясно, что письменные памятники вплоть до 1780-х гг. представляют собой записи общего содержания, в которых описывалось услышанное или увиденное на Сахалине.

Значительная часть исторических материалов, которые относятся ко второму периоду (1781 1791 гг.), посвящена описанию географических особенностей, состоянию рыболовного промысла и истории освоения Сахалина. В 1780-х гг. правительство бакуфу обращает внимание на Сахалин и приказывает организовать первые правительственные экспедиции.

Отдельного внимания заслуживают источники третьего периода (1792 1801 гг.), в перечне которых, помимо описания земель Эдзо и записей старейшин айнских поселений, можно найти отчеты вассалов сёгуна, которые совершали патрулирование на Сахалине. Особое внимание уделяется описанию различных частей Сахалина; представлена подробная характеристика природно-климатических условий; имеются списки географических названий и карты острова. Также найдены геодезические документы, с указанием мест, где находились сторожевые посты.

В источниках четвертого периода (1802 1820 гг.) прослеживается тенденция к усилению присутствия бакуфу в северных пределах страны и обороне Сахалина. В начале XIX в., в связи с опасениями расширения Российского влияния, японское правительство принимает беспрецедентное решение включить северные земли Эдзо, в число которых входила и южная часть Сахалина, в состав т.н. внутренних районов страны и берет эти территории под свой контроль. Однако в 1820-х гг., когда Россия была вынуждена прекратить попытки установления торговых отношений с Японией, политический курс правительства бакуфу снова меняется, и оно возвращает контроль над Северными землями Эдзо обратно клану Мацумаэ.

Настоящая статья является исследованием организации, функционирования и внутренних практик японского скриптория VIII в., чья делопроизводственная документация сохранилась до наших дней в составе документов сокровищницы Сёсоин (正倉院文書, Сё:со:ин-мондзё). Автор рассматривает деятельность скриптория по воспроизводству буддийских религиозных текстов не только как технический процесс, но и как социально-религиозную практику, в которой воплощались властные отношения, экономические механизмы и сакральные смыслы. Центральный объект анализа это проект скриптория по переписке «Махапраджняпарамита-сутры» и двух вариантов «Аватамсака-сутры» в 754 г., который в историографии принято называть «Проектом трех сутр» (三部経写経事業, санбукё: сякё:дзигё:)¹. Он представляет собой инициированный государством проект, выполненный в контексте централизованной бюрократической системы. В качестве ключевых источников исследования рассматриваются два важных административных документа этого проекта: докладная записка Бюро по строительству храма Тодайдзи (造東寺司解), ходатайствующая о выделении материалов для переписки, и документ, подтверждающий прием, проверку и помещение переписанных сутр в храме Хоккэдзи (法華寺安置経勘受文). Перевод и детальный анализ этих документов позволяет реконструировать общую картину деятельности скриптория в середине VIII в., конкретные детали повседневной трудовой жизни его работников, механизмы распределения ресурсов, систему оплаты труда и многое другое. Также можно сделать предположение о сущности скриптория как бюрократической единицы, совмещающей как секулярные, так и религиозные практики. Таким образом, изучение деятельности скриптория и его внутренних административных процессов позволяет осветить широкие социо-политические и культурные функции подобных учреждений как центров воспроизводства сакральных текстов, книжной культуры и государственности эпохи Нара.

В статье проводится сравнительный анализ и выявляется уникальная специфика японской эстетической культуры, показаны мировоззренческие основания таких ее основных категорий, как моно-но аварэ, югэн, ваби-саби и ма. Рассматриваются также современные японские исследования, не переведенные на русский язык, направленные на изучение менее известных эстетических понятий, например, категорий фурю (風流) или датэ (だて). Показано, что в отличие от европейской рациональной эстетической культуры, для которой характерен поиск «логики» и «числа красоты», японская эстетика иррационально интеллектуальна. Такая иррациональность показана на примере категории югэн (幽玄, сокровенный, тайный), описывающей потаенную красоту, которую нельзя описать числом или формой. Другой особенностью традиционной японской культуры является универсальная эстетизация жизни, умение превращать в искусство даже повседневность. В связи с этим утверждается, что японский интеллект эстетичен, а эстетика отражает мудрость познания природы вещей. В работе также сопоставляется идея древнегреческой калокогатии, объединяющей прекрасное и нравственно совершенное, с моральными аспектами японской теории красоты. Показано, что культ аскетичности, простоты и естественности, например, в теории ваби (侘 скромная простота) является важным условием постижения красоты мира, эстетизации повседневного, создания архитектуры. В работе выявлено, что любование «печальным очарованием вещей» сближает русские и японские эстетические чувства. Особое внимание в работе уделяется изучению того, как теория прекрасного и общее мировоззрение японцев находит свое отражение в уникальных архитектурных концепциях, в частности, в идее ма (間) «осмысленной пустоты». В заключении обосновывается, что эстетика в Японии это не просто одно из направлений ее культуры, а ее modus vivendi образ жизни, определяющий сущность и мудрость всей ее традиционной культуры. Предполагается, что популяризация японского эстетического мировоззрения может сыграть важную роль в мировой культуре для формирования «экологического мышления», созерцательного, а не потребительского отношения к природе.

Официальная помощь развитию (ОПР) представляется одним из ключевых внешнеполитических инструментов Японии на протяжении более 70 лет. Страны Юго-Восточной Азии выступают в качестве ключевых реципиентов японской ОПР, а Филиппины одного из главных ее бенефициаров. Помощь оказывается в форме займов, предназначенных для инфраструктурных проектов, а также проектов социального развития, грантов и технической помощи, направленной на обучение персонала и укрепление бюрократических механизмов. В статье представлена попытка оценить эффективность ОПР Токио Маниле на основе выявленного ряда критериев, охватывающих политическую, экономическую и социальную сферу. Большинство заявленных инфраструктурных проектов было реализовано, и в настоящее время продолжается строительство в рамках долгосрочных планов. ОПР способствовала дипломатическому посредничеству в урегулировании конфликта в регионе Минданао. В XXI веке сформировалось положительное мнение филиппинского населения о партнере, что отражается как в японских опросах, так и филиппинских медиа, и Токио получает репутационные дивиденды. Секьюритизация некоторой доли помощи привела к усилению военно-технического сотрудничества, что соответствует национальным интересам партнеров. Манила теперь позиционируется не только как развивающаяся страна, нуждающаяся в помощи, но и стратегический партнер, способный внести вклад в обеспечение безопасности в Восточной Азии. Положительная динамика также проявилась в поддержке резолюций Токио в ГА ООН, значимость чего обусловлена фундаментальной целью Японии вхождения в Совет Безопасности в статусе постоянного члена. Точно так же Манила регулярно голосует в пользу принятия резолюций по северокорейскому вопросу, инициируемых Токио, что относится к числу японских стратегических интересов. Рост инвестиционной привлекательности Филиппин объясняется в том числе вкладом многолетней ОПР, что укрепляет перспективные рынки для японского бизнеса. Можно заключить, что опыт Японии в оказании помощи Филиппинам представляется достаточно успешным благодаря стратегическим усилиям Токио и налаженному двустороннему взаимодействию на высоком уровне.

Сочинение кана-дзо:си Тикусай-моногатари» (1623 г.) обладает ярко выраженным юмористическим и пародийным характером. Это относится и к медицинским фрагментам, призванным, как считается, в первую очередь насмешить читателя. В подтверждение этому часто указывается на текстологическое сходство медицинских новелл «Тикусай-моногатари» с рассказами из сборника «Сэйсуйсё:» (1623 г.) авторства Анракуан Сакудэн (1554 1642). Однако Томияма До:я (1584 1634), автор «Тикусай-моногатари», сам был врачом, обучался медицине у Манасэ Гэнсаку (1549 1632), одного из виднейших врачей начала XVII в., а потому, указывая исключительно на развлекательность медицинских новелл в «Тикусаймоногатари», исследователи словно бы отказывают Томияма в возможности сказать свое слово о современной ему медицине. Конец XVI в. был отмечен становлением новой японской медицины, и ведущую роль в нем сыграл Манасэ До:сан (1507 1594). Новый подход До:сан обнаружил, что ни сколько-то опытных врачей, ни актуальных медицинских трактатов в Японии той поры не было. Заимствуя знания из китайских трактатов, наводнивших японский книжный рынок в 1590-х гг., японцы осваивали новый материал, что, как можно судить по «Тикусаймоногатари», продолжалось и в 1620-е гг., причем не во всем успешно. Тикусай сталкивается со множеством болезней от лихорадки до сифилиса и нередко исполняет свой врачебный долг благополучно, вылечивая больного. Его успеху сопутствовала удача, и именно она возносила японских врачей начала XVII в.: в период, когда старая медицина была признана неэффективной, а новая еще не окрепла доктринально, именно удача позволяла врачам продолжать заниматься своим делом. Анализ медицинских новелл «Тикусай-моногатари» позволяет проследить историю новой японской медицины; переосмыслить работу Тикусай как врача, представляя ее как вынужденно неумелую в силу ограниченного развития медицинского знания в Японии; понять, кто предполагался в качестве изначальной читательской аудитории «Тикусай-моногатари».

В статье исследуется история развития в Японии сферы профессионального юридического образования на начальном этапе мэйдзийской модернизации (1868 1885). После падения режима Токугава Япония, прервавшая автаркическое существование, вступила на путь догоняющего развития, стремясь упрочить свое международное положение и обеспечить себе равный статус в отношениях с ведущими мировыми державами. Желая добиться пересмотра неравноправных Ансэйских договоров, правительство Мэйдзи поставило перед собой две ключевые цели, одна из которых была связана с принятием в Японии новых законов, отвечающих современным требованиям, а другая предполагала реформирование сложившихся при сёгунате системы юрисдикционных органов и принципов отправления правосудия. Для того чтобы обеспечить надлежащим образом процесс правоприменения, потребовались обученные на западный манер профессиональные юридические кадры, которых в тогдашней Японии попросту не было. В первые несколько лет после революции Мэйдзи японское правительство попыталось решить проблему отсутствия в стране юристов путем направления за границу наиболее способных молодых японцев для обучения в европейских университетах. Однако такая практика оказалась малоэффективной в соотношении с общими потребностями Японии в юристах. Тогда правительство Мэйдзи решило учредить в Токио первую специализированную школу права и пригласить из Европы преподавателей для обучения основам западной юриспруденции первых поколений японских студентов. В качестве образца для преподавания было выбрано французское право. Изначально юридическая школа функционировала в рамках Института правовых исследований (Мэйхо:рё:), созданном при Министерстве юстиции Японии. Однако в мае 1875 г. была проведена административная реформа, в ходе которой школа Мэйхо:рё: была закрыта, а ее преемницей стала новая юридическая школа под названием «Правовая школа Министерства юстиции» (Сихо:сё: хо:гакко:). С деятельностью этих учебных заведений неразрывно связан начальный этап становления юридического образования в посттокугавской Японии. В представленной статье автором впервые в российской науке проводится исследование организационных моментов становления школы Мэйхо:рё: и юридической школы Министерства юстиции Японской империи, изучается вопрос о кадровом обеспечении образовательного процесса в обеих школах, приводятся сведения о нанятых японским правительством иностранных преподавателях, рассматривается вопрос о социальном происхождении первых учеников, приводятся количественные данные по контингенту обучающихся и отмечаются основные векторы развития профессиональной карьеры выпускников.

В масштабном труде «Истинный метод лечения» («Исинхо:», 984 г.) придворный врач Тамба Ясуёри (912 995) качественно реорганизовал китайские медицинские знания и предложил новую классификацию болезней и методов оздоровления, заложив основы японской медицины. В настоящей статье рассматриваются отличительные особенности медицинской практики в эпоху Хэйан (794 1185) и акцентируется внимание на разнообразии диагностируемых болезней, их этиологии и участниках процесса устранения недугов. Исследование основывается преимущественно на дневниковых записях придворных сановников XI XII вв. ( Мидо: кампакуки» Фудзивара Митинага, «Сё:ю:ки» Фудзивара Санэсукэ и «Гёкуё:» Кудзё: Канэдзанэ), поскольку, в отличие от «Исинхо:», в них содержится подробная информация, разъясняющая характерные черты терапии в эпоху Хэйан и иллюстрирующая неразрывную связь медицины и ритуала: фармакологические предписания, заклинания и магические обряды изгнания злых духов обычно органично сосуществовали в процессе восстановления больного, взаимно дополняя друг друга. Источники эпохи Хэйан свидетельствуют, что японские лекари ставили гипотетические диагнозы многочисленных недомоганий, однако самым распространенным и опасным недугом оставалась «болезнь ветра», отличающаяся обширной этиологией и разнообразной симптоматикой. В лечебном процессе принимали участие три категории специалистов: придворные врачи-иси, оммё:си и гэндзя, каждый из которых, выполняя разнообразные функции, интегрировался в процесс устранения заболеваний, превращая терапию в действенный инструмент. И хотя их сферы деятельности порой пересекались и порождали конкуренцию, даже открытое соперничество, такая напряженность, как правило, существенно не снижала эффективность процедур; напротив, их совместные действия делали лечение заметно более гибким. Толкование причин заболеваний варьировалось от патогенной энергии ци, усиленной неблагоприятными ветрами, что соответствовало китайской медицинской теории, до вмешательства божеств и других сверхъестественных сущностей, способных нанести значительный вред человеку. Главными среди предполагаемых виновников проблем со здоровьем признавались «мстительные духи» мононокэ. Универсальной стратегии лечения не существовало: разные виды злых духов требовали различных «технологий» исцеления, которые применялись в зависимости от обстоятельств.

Данное исследование — первый подход к обработке обширного запаса материалов, собранных авторами в Республике Корея в ходе полевых исследований в октябре 2024 г., чтобы решить обнаруженную научную проблему: несоответствие позиции южнокорейских властей идеям, закрепляемых через основные музеи и мемориалы, связанные с периодом японского владычества.

Подход к мемориализации меняется с резкой сменой политики центральных властей. Памятники и музеи, сохраняющие и распространяющие определенный взгляд на прошлое, прямо или косвенно призывающие спросить с японцев за обиды колониальной эпохи, остаются. Трудно себе представить, что власть может решиться на их закрытие или демонтаж. Иными словами, мемориализация обид возможна, а «демемориализация» — очень трудна. В каком-то смысле конструирование памяти — билет в один конец. Нельзя не заметить, что такой же логике подчинена и политическая актуализация исторических обид: во внешней политике тоже любой отход от эмоционально взятой высоты выглядит как капитуляция. При этом имеющаяся мемориализация усиливает поддержку только определенной политики, а именно — давления; между ними возникают синергия и положительная обратная связь.

Целевая аудитория исторических музеев — школьники, для которых их регулярное и организованное посещение — важная часть образования. Очевидно, что рядовой кореец, с детских лет впитывающий определенное представление о колониальном периоде, о жертвах и об обидчиках, крайне скептически будет настроен по поводу власти, отрицающей то, на ч м он был воспитан, или молчащей о том, о ч м молчать нельзя. Это не исключает политического сближения с Японией, но оно не может быть широко принято, если будет построено на отрицании обид прошлого.

В статье рассматривается содержание книги А.Г. Зорихина «Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875 1922. (Москва: Центрполиграф. 2025. 351 с. Серия «Новейшие исследования по истории России». ISBN 978-5-227-11029-9). В обзоре обозначены главные темы, к которым обращался автор исследования: русско-японское военно-морское соперничество в 1875 1905 гг., т. е. в период, предшествующий Русско-японской войне, и в ходе самого конфликта, продолжение этого соперничества накануне и в годы Первой мировой войны, работа японской военно-морской разведки в годы Гражданской войны в России и японской интервенции на российском Дальнем Востоке в 1918 1922 гг. Отмечается высокий научный уровень исследования, введение в научный оборот значительного количества новых источников из японских архивов, глубина и качество их анализа, обоснованность выводов. Согласно выводу автора рецензии, книга вносит существенный вклад сразу в несколько направлений исследований: историю русско-японского военно-морского соперничества, историю разведки, военную историю Дальнего Востока, историю Русско-японской войны 1904 1905 гг., Первой мировой войны, Гражданской войны в России и японской интервенции.

В октябре 2025 г. к власти в Японии пришел кабинет Санаэ Такаити, которая 4 октября была избрана председателем Либерально-демократической партии и стала первым за всю истории Японии женщиной-премьером. 30 октября 2025 г. в МГИМО-университете прошел семинар, посвященный политическим событиям прошедшего месяца: внутрипартийной борьбе на выборах председателя партии, распаду правящей коалиции в связи с уходом из нее партии Комэйто, а также формированием новой «коалиции меньшинства» с участием Партии обновления Японии. Участники семинара подробно проанализировали эти события, рассмотрели внутриполитические проблемы, стоящие перед кабинетом Такаити и дали собственное видение перспектив развития ситуации, как в социально-экономической сфере, так и в области внешней политики. В данной публикации содержится стенограмма этого семинара.