В статье рассматривается «критический буддизм» – направление в японской буддийской философии, получившее распространение с 1980-х гг. и поставившее под сомнение «истинность» как самого японского буддизма, так и всей дальневосточной буддийской традиции из-за их грубых расхождений с индийскими корнями учения. Главными идеологами движения выступали Мацумото Сиро: и Хакамая Нориаки, профессора университета Комадзава и последователи школы Со:то:. Автор анализирует социальный аспект их критики, на начальных стадиях развития «критического буддизма» вызвавший наибольший резонанс. Утверждая, что из-за многовекового навязывания населению идей «природы Будды» и «исконного просветления» японский буддизм фактически породил и поддерживал угнетение буракумин (японских «неприкасаемых»), Хакамая и Мацумото обвиняли само учение и его приверженцев (включая себя) в отходе от настоящих заветов Будды, ключевым из которых являлось отречение от собственной самости ради другого. Распространение доктрин о мнимом равенстве, по Хакамая и Мацумото, закрепляло существующие в обществе проблемы, лишая верующих необходимости делать какой-либо морально неприятный выбор, поскольку, если во всем наличествовала «природа Будды», значит, и социальная дискриминация выступала угодным Будде положением дел. На примере разбора работ ученых показано, что какого-либо компромиссного варианта дальнейшего сосуществования буддизма в Японии с доктринами хонгаку и «природы Будды» идеологи «критического буддизма» не искали ввиду изначально еретического характера таковых и тяжести нанесенного обществу вреда. Также отмечено, что на тезисы «критического буддизма» ответил японский феминизм, добавив к проблеме «кастовой» дискриминации в буддизме проблему гендерной дискриминации. Автор делает вывод, что данное движение, хоть и не смогло осуществить фундаментальных изменений в буддологии и в обществе, носило важный характер, поскольку еще раз обозначило важность этического аспекта буддизма и общественный запрос на реформирование буддизма в Японии в целом.

В статье анализируется роль авторских комментариев, реализованных в форме постраничных сносок, в рамках художественного произведения. В качестве анализа выбрана манга Сиро: Масамунэ «Призрак в доспехах» по той причине, что в этом произведении автор формирует особую текстовую ситуацию. Комментарии, не являясь доминирующим (как, например, в «Бледном огне» В. Набокова) или равноправным (как в «Бесконечной шутке» Д.Ф. Уоллеса) аспектом текста, все же, хотя и имеют маргинальный статус, выполняют в тексте несколько функций. Во-первых, комментарии как специфический паратекст подчеркивают статус манги как книги и дают возможность читателю выбрать один из возможных вариантов чтения, тем самым включая последнего в развертывание текста. Во-вторых, пространство комментариев становится пространством манифестации присутствия автора, который в сноски помещает эссе о науке и религии, о взаимодействии человека и технологии и стремится тем самым лучше артикулировать основные философские тезисы, реализованные – через рисунок и нарратив – в «Призраке в доспехах». В-третьих, комментарии позволяют автору сместить акцент с нарратива на а-нарративные аспекты текста, сам мир, в котором разворачивается действие. В-четвертых, комментарии подчеркивают само изменение роли автора, который из всесильного демиурга превращается в летописца, репортера, чья задача – фиксировать происходящее, разворачивающееся согласно законам, сформулированным во взаимодействии героев и пространств, пространств и пространств, пространств и вещей, вещей и героев. Тем самым посредством комментариев формируется ситуация, когда мир словно обретает условную автономность, способность существовать вне самого нарратива – рассказа о приключениях майора Кусанаги Мотоко и ее подчиненных. Авторские комментарии, таким образом, через прояснение иллюстраций, поступков героев, отдельных деталей способствуют переносу сюжета в другие медиа.

В статье изучается история становления и институционализации частного юридического образования в Японии в эпоху Мэйдзи. Хронологические рамки исследования обусловлены тем обстоятельством, что до революции Мэйдзи в Японии не существовало системы профессионального юридического образования, а в социальной структуре японского общества отсутствовала обособленная страта юристов.

Первые частные юридические школы открылись в Японии в 1880-е гг. Их появление, согласно расхожей точке зрения, явилось формой сопротивления японской либеральной общественности той идеологии и тем принципам, на которых строилось юридическое образование в государственных учебных заведениях (юридической школе Министерства юстиции и юридическом факультете Токийского университета). Вместе с тем небольшой объем разрозненных юридических сведений учащиеся могли получать в 1870-е гг. в частных языковых школах. Однако такая форма образования не давала никаких формальных последствий, поскольку юридической квалификации выпускникам не присваивалось. Значительно большее внимание изучению основ западного права уделялось в рамках деятельности частных учебных групп, которые создавались при ассоциациях «юридических защитников» (代言者 дайгэнся). Эти учебные группы могут быть рассмотрены в качестве предшественников организационно оформленных частных юридических школ.

В статье дается подробный обзор открытых в период Мэйдзи частных юридических школ, определяется их место в формировавшейся в те годы образовательной системе. Многие из открытых в эпоху Мэйдзи частных школ для юристов, пройдя череду организационных преобразований, в первой половине XX века приобрели официальный статус частных университетов. В статье обращено внимание на особенности «борьбы за влияние» между государственным сектором юридического образования и частными учебными учреждениями, а также на «фракционное соперничество» юридических школ, в которых преподавались разные системы западного права (французское, английское, немецкое). Рассматривается также содержание учебных программ студентов-юристов в некоторых частных школах, определяется роль «почетных нанятых иностранцев» в организации процесса обучения будущих японских правоведов. В заключении авторы приводят свои размышления относительно причин, определивших востребованность юридического образования у японцев в период Мэйдзи. 

В конце прошлого века Японии удалось выйти из серьезного экологического кризиса и значительно улучшить качество окружающей среды и качество жизни населения, решив многие экологические проблемы. В основном этот кризис, обозначавшийся японским термином когай, касался химического и физического загрязнения природных сред. В настоящее время при обсуждении экологической повестки все чаще приоритет отдается таким глобальным темам, как изменение климата (и создание низкоуглеродного общества), сокращение биоразнообразия (и проблемы трансформации наземного покрова), а также управление отходами (создание общества с устойчивым материальным циклом). При этом некоторые из «классических» экологических проблем, «традиционных» для охраны окружающей среды в XX в. – а в контексте Японии это проблемы когай, – до сих пор остались в некоторой степени актуальны или приобрели новые аспекты и направления. Цель данного исследования – оценка современного состояния окружающей среды в Японии, основанная, прежде всего, на количественных показателях: данных японской национальной статистики и экологического мониторинга. Рассматриваются загрязнение воздуха, вод и почв в Японии, а также вибрационное и шумовое загрязнение, оседание грунта и неприятные запахи. Сделан вывод о том, что, несмотря на значительный прогресс, актуальными для Японии сегодня остаются такие проблемы, как загрязнение воздуха мелкодисперсными частицами и фотооксидантами, загрязнение поверхностных вод диоксинами и органическими загрязняющими веществами, загрязнение почв кадмием. Не решена проблема шумового загрязнения и проблема неприятных запахов в городах. Также рассмотрены положительные аспекты в решении перечисленных проблем и инструменты экологической политики (налаженная система мониторинга, открытый доступ к данным, участие в международной экологической политике, активная позиция местного правительства и ответственность бизнеса), позволяющие Японии двигаться по заданному курсу к целям устойчивого развития. 

Статья посвящена трансформации образа японцев – жителей Соединенных Штатов Америки в американской прессе после вступления страны во Вторую мировую войну и до начала их интернирования. В качестве основных источников были избраны средства массовой информации, оказывающие влияние на формирование общественного мнения: пресса западных штатов, где проживало большинство японцев, и газета общенационального масштаба – The New York Times. В ходе исследования были изучены опубликованные редакторские статьи, выступления политиков, чиновников различных рангов, представителей общественных объединений и групп. Контент-анализ публикаций газеты The New York Times позволил интерпретировать количественные характеристики содержания статей.

В различных изданиях периодической печати образ японцев, проживавших в США, был схожим, но на западе имел свою специфику. В западных штатах история взаимодействия различных этносов, в том числе после начала иммиграции из азиатского региона, содержала гораздо больше противоречий, чем на остальной территории Соединенных Штатов. Агрессивные действия Японии на Тихом океане обострили отношение жителей прибрежных районов к представителям «вражеской нации». Публикации приобретали форму явной антипатии, что отличало их тональность в прессе западных штатов и более умеренной The New York Times.

Анализ прессы позволил выявить последовательное изменение образа американских японцев на страницах газет в период с декабря 1941 г. по февраль 1942 г.: первоначально – это «лояльные жители страны, не связанные с политикой милитаристской Японии», в феврале 1942 г. – «потенциальные подрывные элементы, способные к диверсионной деятельности и предательству интересов США». На основании проведенного исследования, работ отечественных и зарубежных авторов был сделан вывод о существовании комплекса причин, повлиявших на данную трансформацию образа японцев, проживавших в стране, после вступления США во Вторую мировую войну. 

В статье освещены новейшие тенденции развития японской внешней политики в отношении Афганистана в условиях прихода к власти движения «Талибан»*. Показано, что Япония участвовала в решении проблем Афганистана еще в 1990-е гг., а после начала антитеррористической операции США в 2001 г. ее присутствие в регионе вышло на новый уровень. Вклад Японии в постконфликтное урегулирование носил многоплановый характер, в результате чего Токио не только наладил новые форматы взаимодействия с широким кругом акторов, но и выстроил устойчивые доверительные отношения с различнымим политическими силами в Афганистане, а также приобрел положительную репутацию среди населения этой страны, став одним из главных доноров помощи в период 2002–2021 гг. Японский опыт помощи Афганистану в 1990-е – 2020-е гг., а также ее экономическая мощь определяют интерес со стороны талибов. Реконфигурация политических сил в регионе в результате прихода новой власти в Афганистане затрагивает политические и экономические интересы Японии, несмотря на географическую отдаленность и отсутствие инвестиционных проектов до смены режима. Токио продолжает диалог с Кабулом как на официальном уровне, так и с привлечением неправительственных организаций, однако воздерживается от каких-либо значимых международных инициатив, предпочитая оказывать мягкое дипломатическое давление с акцентом на обеспечение прав человека, сочетая его с оказанием гуманитарной помощи населению страны. В условиях снижения интереса к Афганистану со стороны Вашингтона Токио ищет новые пути сотрудничества с международным сообществом по проблемам этой страны, в том числе налаживает более тесный диалог с мусульманским миром.

В данной статье рассматривается и анализируется отчет корреспондента Токийского географического общества Камбэ О:ити под заглавием «Записи услышанного о Владивостоке» (Кайсанъи кибун 海參威記聞 = 海參崴紀聞). Он был опубликован в 1882–1883 гг. Впервые приводятся подробные историографические и библиографические сведения о нем, прослеживается история его публикации, а также раскрывается его содержание. Отчет состоит из трех частей – записей периода с мая 1881 г. по апрель 1882 г., приложения к ним в виде «годового отчета» городской управы Владивостока за 1882 г., и продолжения записей, охватывающих период с апреля 1882 г. по май 1883 г.

Отчет писался в то время, когда во Владивостоке только начали открываться представительства японских компаний, что, естественно, привело к расширению японского присутствия и диаспоры в регионе, а потому он дает неоценимые исторические сведения об этом раннем этапе проникновения японского бизнеса на российский Дальний Восток.

Несмотря на свою важность, данный источник ныне прочно забыт. Настоящая публикация является попыткой указать на значимость материала и снова ввести его в научный оборот. Полагаем, что это внесет существенный вклад в исследования по истории Владивостока и Приморского края во всех ее аспектах и позволит дополнить сведения, имеющиеся в русскоязычных источниках.

Настоящая статья является лишь первым шагом по исследованию отчета Камбэ. Предстоит большая работа по дешифровке встречающихся там имен, а также по определению первоисточников – русских и английских документов, которые были в распоряжении Камбэ и легли в основу его переводов. 

Рукопись Мацуда Дэндзю:ро: 松田伝十郎 (1769–1843) «Рассказы о северных варварах» («Хокуидан», 北夷談) является ценным источником по истории российско-японских отношений, освоении японцами северных территорий, заселенных айнами, отношений между ними и японцами, меновой торговли. Письменный источник состоит из семи тетрадей. Время его создания приходится на первые годы эры Бунсэй (文政, 1818–1831). В нем в хронологическом порядке описаны события с 1799 по 1822 г., т.е. события, произошедшие за 24 года службы Мацуда в землях айнов. Рукопись написана скорописью (по-японски: «травяным письмом», со:сё 草書). Во второй половине первой тетради «Рассказов» рассматриваются медвежий праздник и предметы культа айнов – инау, которые были подробно описаны автором в статье [Климов 2024].

Данная статья является продолжением описания событий первой тетради, в которой Мацуда описывает: зимовку в Аккэси, быт и одеяния айну, особенности охоты на морских котиков, отношение к рыбе-луне, зимовку в Апута, борьбу с возникшей эпидемией оспы и свое возвращение в Эдо. Текст сопровождается многочисленными зарисовками. Иллюстрации имеют большую ценность. Они дают дополнительную информацию, отсутствующую в самом тексте. Описания относятся к октябрю 1799 – январю 1801 г. Рукопись «Хокуидан» до сих пор не переведена ни на один из европейских языков, за исключением русского. Автор настоящей статьи представил на суд читателей отдельные фрагменты письменного источника в главах опубликованных коллективных монографий. За основу был взят опубликованный текст рукописи на старояпонском языке в десятитомной серии письменных памятников под названием «Собрание исторических материалов о жизни простого народа Японии» (Нихон сёмин сэйкацу сирё: сю:сэй, 日本庶民生活史料集成). Также мы пользовались самой рукописью, которая хранится в Государственном архиве Японии. 

В 2024 г. был переиздан двухтомник выполненного Н.Н. Трубниковой перевода и исследования «Сясэкисю:»– буддийского сборника поучительных рассказов сэцува XIII в. [«Собрание…» 2024; Трубникова 2024]. Автор собрания, монах Мудзю Итиэн (1226–1312), излагает различные сюжеты, позаимствованные из множества источников, и дает им религиозно-философское объяснение, зачастую весьма подробное и красочное. Во втором томе помещены очерки исследовательницы об исторической и культурной ситуации, в которой создавался сборник, о Мудзю Итиэн, жанре сэцува в целом и различных конкретных аспектах, которые монах затрагивает по ходу своих рассуждений, а также иные дополнительные материалы.